Сергей Николаевич решил рассказать про «скандал», доверив «триумф» остальным докладчикам, – скандал с дирекцией императорских театров, который произошёл после не очень успешной постановки балета «Сильвия» Делиба. В результате Дягилев был уволен. И именно это, по мнению Николаевича, стало толчком к созданию собственной труппы. «Русских сезонов» не было бы без этого скандала, как впрочем, и без всех тех, что шли за постановками, Сергей Павлович понимал, что это лучшая реклама.
Екатерина Истомина говорила о дендизме. Классический денди – аристократ, это актёр, строго следующий правилам. Дягилев, как она считает, способствует рождению другого типа человека, рождению новой аристократии – не по крови, а по духу. Он разрушил «футлярность» денди. Теперь это люди искусства, такие как Кокто, Дали и он сам. В европейской прессе его называли принцем, князем, хотя это был провинциал из Перми. Но он действительно создавал впечатление барина с его цилиндром, тростью, моноклем, бобровым воротником и проседью в волосах – ему подражали. Сергей Павлович следил не только за своим внешним видом, но даже за собственным появлением на публике! Екатерина говорит, что он был «постановщик своих выходов и своей жизни».
Больше всего о моде, хотя меньше всего о самом Дягилеве говорила Карина Добротворская. Её тема – влияние «Русских сезонов» на модную индустрию и на отношения балета и моды в XX веке. В ходе своей презентации она показала самые значительные альянсы модельеров, танцовщиков, хореографов, и корни этого уходят именно к Дягилевским постановкам.
Карина выявляет три основные тенденции, появившиеся в моде благодаря «Русским сезонам». Во-первых, стёрлись границы между театральным и бытовым костюмом. Образы, созданные художниками труппы, оказались настолько яркими, что просто захлестнули общество. Все хотели себе костюмы, например, из «Шехерезады». Этими костюмами вдохновлялись многие модельеры начала XX века, да Бакст и сам сотрудничал с модными домами, в частности с «Paquin». Тенденция стирания границ наблюдается и дальше, но уже в другом ключе – не костюм со сцены переходит в быт, а наоборот – повседневный костюм становится театральным. Сначала мы видим это в «Играх» Нижинского, а затем даже Коко Шанель создаёт костюмы к «Голубому экспрессу», которые уж очень похожи на вещи из её коллекций, впервые на театральной сцене мы видим джерси. Мы и сейчас наблюдаем ту же ситуацию – костюм в современном балете очень похож на повседневный, в то время как театр уже давно потерял свою роль законодателя мод.
Вторая тенденция, которую выделяет докладчик, «человеческое тело превратилось в костюм, знак и скандал». Со сцены в общество «пришёл секс, обнажённое тело, провокация». Тут постарался не только Дягилев, хотя он, конечно, очень «раздел» своих танцоров. Но вначале XX века «разделись» и такие танцовщицы как Айседора Дункан и Мата Хари (которая, кстати, сделала это в буквальном смысле).
И третья тенденция – цвет. В балетах «Русских сезонов» он был главным, его было много, и им «заболела» вся Европа.
Михаил и Вера Фокины в балете "Шехерезада", 1914
Неизвестная в восточном наряде в стиле Пуаре и Бакста
Коко Шанель, костюмы для балета "Голубой экспресс", 1924
Коко Шанель, костюм для балета "Голубой экспресс", 1924
В.Серов Портрет Иды Рубинштейн
Бакст Л.С. Эскиз костюма к балету "Шехерезада", 1910
Бакст Л.С. Декорации к балету "Шехерезада", 1910
Балет В.Нижинского "Игры", 1913. Костюмы делались по эскизам Л. Бакста в доме "Paquin"
В заключение, мне бы хотелось вспомнить ещё одну идею, высказанную Каплевичем, отсылающую нас к названию фестиваля: основное сообщение от Дягилева уже было получено, всё, что мы говорим сейчас – это только постскриптум.
Услышанным делилась Марина Кос
Комментариев нет:
Отправить комментарий